![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Ессе
Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
alex_glbr в Ессе (кирилиця чи латинка обирайте самі)
Переклав російською вражаюче ессе diana_ledi про Голодомор.
Аби прочитали. Просто без патосу.
Он из Крыма. Я из Запорожья. Он симпатизирует бело-голубым. Я — оранжевым. Сегодня же ни слова о политике. Мы так давно не виделись! Я гордо показываю ему родной город, он нравится ему. А последним аккордом, после Хортицы и Днепрогэса, после фотографирования на фоне индустриальных пейзажей (экзотика — разноцветный дым заводских труб) — это конечно, наше пиво. Самое вкусное в мире пиво родного города.
А там, где пиво, сразу и политика. А нет — политике, так перейдем к вопросам истории. Слово, брошенное мною — Голодомор. Он говорит вдруг — ложь! Люди, сидящие за соседними столиками, начинают прислушиваться...
...О чем рассказать тебе, мальчик из Крыма? Давай, я расскажу о том, что слышала не раз от бабушек своих, теток, от мамы с папой. Я — поздний ребенок своих родителей. Родители мои то двадцатое столетие на своих плечах пронесли. С чего начать? С рецепта затирки, может?
Затирка делается так: варится мука, разведенная водой. Много воды, немного муки. Потом — несколько капель масла. Если есть масло ... А нет — так нет.
А если взять немного муки, добавить отрубей и вымесить тесто, то получится хлеб. Или нечто очень похожее на хлеб.
А из веточек вишни и малины — хороший чай. Из лебеды можно сварить что-то похожее на суп. А если взять в руки горчак, долго крутить между ладонями, говоря: «Горчак-молочай ... (Как же там дальше? Забыла), то можно потом есть тот горчак. Без приговорок можно есть такую траву — «козельку». А если все эти травы, и еще крапиву, конский щавель степной, листья одуванчика — то столько блюд можно сделать! Увы, недолго. Несколько дней по весне.
Почему я это знаю? Я, которая крутила носом в детстве на колбасу и мясо, требуя чего-то особенно вкусненького. Ты тоже капризничал за столом, наше детство пришлось почти на одни и те же годы. Мое — в Запорожье, твое — в Крыму. Почему не знаешь таких рецептов? Неужели бабушка не рассказывала? Ты плохо слушал, носясь уже мысленно на велосипеде, и в футбол с ребятами? Я тоже прыгала в окно, услышав призыв: «Играть в войнушку!», Мои колени тоже не заживали после велосипедных соревнований с братьями наперегонки. Почему же и я, и мои братья знают страшные рецепты и истории голодных лет?
Я молчу. Молчат запорожцы за соседними столами. Мы слушаем, как ты кричишь: «Не было Голодомора! Все придумано и цифры подтасованы! Не было в Крыму, так и у вас не было!»
...Рассказать тебе о моем деде, первом комсомольце на селе — и первом председателе первого колхоза? Когда уже стало ясно, что надвигается голод — вот слушай, что он сделал! Он заперся то вечером с агрономом и долго что-то там считал. Вычислили, что озимые, посеянные реже — это выход. Никто этого не заметит, а остаток посевного зерна поможет людям пережить зиму. Так и сделали. Остаток не раздали по домам, как того ждали люди. Ибо знал мой дед, что не каждая мать оторвет от себя кусок хлеба и отдаст детям. Другая и от детей скроет — знал это мой мудрый дед.
И придумал он столовую, где каждый человек из села имел право на лишь одну в день миску той затирки, в которой плавали капли масла, а иногда — несколько шкваринок. И на один в день кусок хлеба из мякины — черного хлеба голодного года. И благодаря той столовой, ни один человек в селе не умер той зимой. Вдумайся — ни один! Когда вымирали села вокруг, в нашем селе — никто! Пухли от голода, да, но не умирали. И каждый день делал мой дед объезд села на «бедке», заходил в каждый дом, проверяя — живые, продержатся, или нужно уже спасать? Самым слабым выдавался мешочек «дополнительного рациона». Другие говорили: «Езжай дальше, Андреевич. Еще держимся». Слушая эти рассказы, не верила я, что так говорили люди. «Говорили» — отвечала бабушка. — «Потому что знали, что самые голодные была в то время семья председателя. Я и дети опухли тогда больше всего ».
А весной кто-то из спасенных дедом односельчан на деда и написал донос — за изреженные озимые. Так впервые дед пошел в Сибирь. Знал ли, что этим все закончится? Конечно.
А может, рассказать о деде другом? Тот был кулак и богатей. Чудом спасся от репрессий, потому что вовремя отдал сам добро свое в колхоз и быстренько вступил в ряды Коммунистической партии. Когда же началась самая страшная зима тридцатых, бросил семью и уехал к родственникам на богатые хутора. Бабушка же, обсаженная кучей голодных детей, была осуждена «за колосок», как тогда говорили. За зерно в кармане, что с дороги собрала. Пятеро детей остались одни. Младшей четыре года, старшей шестнадцать. Тетки родные не бросили, пришли и забрали... старших двоих к себе. Ведь эти уже большие, смогут работать по хозяйству. «А младшие?» — с ужасом спрашивала я. «Младших покинули — у теток самих по лавкам малые дети» — спокойно объясняли мне. О, времена, о, люди!..
Мой отец (12 лет) всю зиму кормил тогда братика и сестренку (4 и 6 лет). Чем? Слушай: мерзлыми овощами, что чудом находил на огородах, котами, которые сначала доверчиво шли на руки, горбушечками хлеба, что зарабатывал или просил у людей. А ближе к весне, когда уже не было и той «пищи», нашел в доме тайник. Мой дед злой, безжалостный, но влюбленный в агрономии, спрятал запас сортовых семян. Варили, ели — благодаря тому выжили. Когда доваривали последнее, в хату вошел дед. Бил детей смертным боем, особенно старшего, отца моего. Бежал папа искалеченный к станции, вскочил в товарняк — в Ташкент. Так мечтал, как тысячи детей того времени...
...Почему мы слушаем молча, когда ты увлеченно рассказываешь о светлых советских временах? Я глотаю обиду — ты говоришь, что репрессированные действительно были врагами народа. Голодающие — были плохими хозяевами. Молчат и слушают усатые рабочие Автозаза, Днепрогэса, Запорожстали. Жители города, который на 80% состоит из выходцев из сел. А села же — нонсенс! — Вымирали тогда наравне с городами.
Мы не смолчали — не удержались мы. Я рассказывала тебе память поколений — свою? Мамину? Бабушкину?
Земляки забыли о пиве. Садились к нашему столу, топали шершавыми ладонями — держись, мол! И рассказывали тебе память своих родителей ... Дяденька с Львовщины рассказывал, как собирала Западная Украина эшелоны с хлебом для голодающих украинцев восточных. И как жгли те эшелоны советские пограничники — таков был приказ.
Ты не поверил ни одному слову. Почему?
...За 500 дней (с апреля 1932 по ноябрь 1933 года) в Украине погибло от голода около 10 миллионов человек. Весной 1933 года каждую минуту умирало 17 человек, а каждый день — 25 тысяч ...
...Больше всего пострадали современные Полтавская, Сумская, Харьковская, Черкасская, Житомирская и Киевская области. Здесь смертность превышала средний уровень в8-9 раз ...
...Конгресс Соединенных Штатов Америки назвал голод в Украине Геноцидом. В ноябре 1989 года комиссия Дж. Сандберга заявила, что причиной массового голода в Украине были чрезмерные хлебозаготовки, принудительная коллективизация, раскулачивание и желание правительства дать отпор «традиционному украинскому национализму» ...
Кроме официальных данных, есть еще память народа. Живы еще те, кто был тогда детьми. Прислушайтесь к их воспоминаниям:
«Вера умерла после голодного года. Слаба была, худа дистрофически ... А тут пневмония. Не пережила. »
«Ноги не влезали в галоши, так распухали...»
«Костя пропал после зимы голодного года. Бежал в Ташкент, а вернулся через пятнадцать лет. Как раз уж и мама свое отсидела, так и узнала его. »
«Котов, собак тогда поели...»
«А мама просила — спите, дети. Когда спишь, есть не так хочется ... »
alex_glbr в Ессе (кирилиця чи латинка обирайте самі)Переклав російською вражаюче ессе diana_ledi про Голодомор.
Аби прочитали. Просто без патосу.
Он из Крыма. Я из Запорожья. Он симпатизирует бело-голубым. Я — оранжевым. Сегодня же ни слова о политике. Мы так давно не виделись! Я гордо показываю ему родной город, он нравится ему. А последним аккордом, после Хортицы и Днепрогэса, после фотографирования на фоне индустриальных пейзажей (экзотика — разноцветный дым заводских труб) — это конечно, наше пиво. Самое вкусное в мире пиво родного города.
А там, где пиво, сразу и политика. А нет — политике, так перейдем к вопросам истории. Слово, брошенное мною — Голодомор. Он говорит вдруг — ложь! Люди, сидящие за соседними столиками, начинают прислушиваться...
...О чем рассказать тебе, мальчик из Крыма? Давай, я расскажу о том, что слышала не раз от бабушек своих, теток, от мамы с папой. Я — поздний ребенок своих родителей. Родители мои то двадцатое столетие на своих плечах пронесли. С чего начать? С рецепта затирки, может?
Затирка делается так: варится мука, разведенная водой. Много воды, немного муки. Потом — несколько капель масла. Если есть масло ... А нет — так нет.
А если взять немного муки, добавить отрубей и вымесить тесто, то получится хлеб. Или нечто очень похожее на хлеб.
А из веточек вишни и малины — хороший чай. Из лебеды можно сварить что-то похожее на суп. А если взять в руки горчак, долго крутить между ладонями, говоря: «Горчак-молочай ... (Как же там дальше? Забыла), то можно потом есть тот горчак. Без приговорок можно есть такую траву — «козельку». А если все эти травы, и еще крапиву, конский щавель степной, листья одуванчика — то столько блюд можно сделать! Увы, недолго. Несколько дней по весне.
Почему я это знаю? Я, которая крутила носом в детстве на колбасу и мясо, требуя чего-то особенно вкусненького. Ты тоже капризничал за столом, наше детство пришлось почти на одни и те же годы. Мое — в Запорожье, твое — в Крыму. Почему не знаешь таких рецептов? Неужели бабушка не рассказывала? Ты плохо слушал, носясь уже мысленно на велосипеде, и в футбол с ребятами? Я тоже прыгала в окно, услышав призыв: «Играть в войнушку!», Мои колени тоже не заживали после велосипедных соревнований с братьями наперегонки. Почему же и я, и мои братья знают страшные рецепты и истории голодных лет?
Я молчу. Молчат запорожцы за соседними столами. Мы слушаем, как ты кричишь: «Не было Голодомора! Все придумано и цифры подтасованы! Не было в Крыму, так и у вас не было!»
...Рассказать тебе о моем деде, первом комсомольце на селе — и первом председателе первого колхоза? Когда уже стало ясно, что надвигается голод — вот слушай, что он сделал! Он заперся то вечером с агрономом и долго что-то там считал. Вычислили, что озимые, посеянные реже — это выход. Никто этого не заметит, а остаток посевного зерна поможет людям пережить зиму. Так и сделали. Остаток не раздали по домам, как того ждали люди. Ибо знал мой дед, что не каждая мать оторвет от себя кусок хлеба и отдаст детям. Другая и от детей скроет — знал это мой мудрый дед.
И придумал он столовую, где каждый человек из села имел право на лишь одну в день миску той затирки, в которой плавали капли масла, а иногда — несколько шкваринок. И на один в день кусок хлеба из мякины — черного хлеба голодного года. И благодаря той столовой, ни один человек в селе не умер той зимой. Вдумайся — ни один! Когда вымирали села вокруг, в нашем селе — никто! Пухли от голода, да, но не умирали. И каждый день делал мой дед объезд села на «бедке», заходил в каждый дом, проверяя — живые, продержатся, или нужно уже спасать? Самым слабым выдавался мешочек «дополнительного рациона». Другие говорили: «Езжай дальше, Андреевич. Еще держимся». Слушая эти рассказы, не верила я, что так говорили люди. «Говорили» — отвечала бабушка. — «Потому что знали, что самые голодные была в то время семья председателя. Я и дети опухли тогда больше всего ».
А весной кто-то из спасенных дедом односельчан на деда и написал донос — за изреженные озимые. Так впервые дед пошел в Сибирь. Знал ли, что этим все закончится? Конечно.
А может, рассказать о деде другом? Тот был кулак и богатей. Чудом спасся от репрессий, потому что вовремя отдал сам добро свое в колхоз и быстренько вступил в ряды Коммунистической партии. Когда же началась самая страшная зима тридцатых, бросил семью и уехал к родственникам на богатые хутора. Бабушка же, обсаженная кучей голодных детей, была осуждена «за колосок», как тогда говорили. За зерно в кармане, что с дороги собрала. Пятеро детей остались одни. Младшей четыре года, старшей шестнадцать. Тетки родные не бросили, пришли и забрали... старших двоих к себе. Ведь эти уже большие, смогут работать по хозяйству. «А младшие?» — с ужасом спрашивала я. «Младших покинули — у теток самих по лавкам малые дети» — спокойно объясняли мне. О, времена, о, люди!..
Мой отец (12 лет) всю зиму кормил тогда братика и сестренку (4 и 6 лет). Чем? Слушай: мерзлыми овощами, что чудом находил на огородах, котами, которые сначала доверчиво шли на руки, горбушечками хлеба, что зарабатывал или просил у людей. А ближе к весне, когда уже не было и той «пищи», нашел в доме тайник. Мой дед злой, безжалостный, но влюбленный в агрономии, спрятал запас сортовых семян. Варили, ели — благодаря тому выжили. Когда доваривали последнее, в хату вошел дед. Бил детей смертным боем, особенно старшего, отца моего. Бежал папа искалеченный к станции, вскочил в товарняк — в Ташкент. Так мечтал, как тысячи детей того времени...
...Почему мы слушаем молча, когда ты увлеченно рассказываешь о светлых советских временах? Я глотаю обиду — ты говоришь, что репрессированные действительно были врагами народа. Голодающие — были плохими хозяевами. Молчат и слушают усатые рабочие Автозаза, Днепрогэса, Запорожстали. Жители города, который на 80% состоит из выходцев из сел. А села же — нонсенс! — Вымирали тогда наравне с городами.
Мы не смолчали — не удержались мы. Я рассказывала тебе память поколений — свою? Мамину? Бабушкину?
Земляки забыли о пиве. Садились к нашему столу, топали шершавыми ладонями — держись, мол! И рассказывали тебе память своих родителей ... Дяденька с Львовщины рассказывал, как собирала Западная Украина эшелоны с хлебом для голодающих украинцев восточных. И как жгли те эшелоны советские пограничники — таков был приказ.
Ты не поверил ни одному слову. Почему?
...За 500 дней (с апреля 1932 по ноябрь 1933 года) в Украине погибло от голода около 10 миллионов человек. Весной 1933 года каждую минуту умирало 17 человек, а каждый день — 25 тысяч ...
...Больше всего пострадали современные Полтавская, Сумская, Харьковская, Черкасская, Житомирская и Киевская области. Здесь смертность превышала средний уровень в
...Конгресс Соединенных Штатов Америки назвал голод в Украине Геноцидом. В ноябре 1989 года комиссия Дж. Сандберга заявила, что причиной массового голода в Украине были чрезмерные хлебозаготовки, принудительная коллективизация, раскулачивание и желание правительства дать отпор «традиционному украинскому национализму» ...
Кроме официальных данных, есть еще память народа. Живы еще те, кто был тогда детьми. Прислушайтесь к их воспоминаниям:
«Вера умерла после голодного года. Слаба была, худа дистрофически ... А тут пневмония. Не пережила. »
«Ноги не влезали в галоши, так распухали...»
«Костя пропал после зимы голодного года. Бежал в Ташкент, а вернулся через пятнадцать лет. Как раз уж и мама свое отсидела, так и узнала его. »
«Котов, собак тогда поели...»
«А мама просила — спите, дети. Когда спишь, есть не так хочется ... »